Пискнул браслет. Провожая носилки, Камил пошел вокруг лифтового ствола.
— Да? — сказал он.
— Ты нужен мне в Гореево, — сказал шеф.
— Сейчас?
— Чем быстрее, тем лучше. Твои парни пусть ждут Курдюмова, он будет за старшего. Еще двоих откомандирует Пильман. Мы решили поторопить техников с каналом. Они объявили готовность «три-четыре». Поэтому группу собираем уже сейчас. Тем более, что все вы оказались в зоне доступности.
— Понял, — сказал Камил.
— За сколько долетишь?
— От «Ромашек»? Минут за сорок.
Шеф размышлял секунду.
— Не пойдет. Выходи за оцепление и бери патрульный катер. Допуск на форсированный режим я тебе даю. Эшелон, трасса уже подтверждены. Все, удачи!
Он отключился, не дав Камилу времени на размышления. Браслет замигал, показывая направление на катер.
Камил включил общую связь.
— Парни, меня тут вызывают…
— Мы уже в курсе, — за всю группу ответил Гром. — Стоим на этаже, ждем торопыг. В сущности, последнюю мы можем и втроем.
— Разрешения не даю.
— Принял, — со вздохом отозвался оперативник.
— Тогда все, меня нет.
Отключив «невидимку», Камил спустился по пандусу, где в длинной, «живой» очереди нетерпеливо постукивали друг о друга носилки, и вышел на ступеньки крыльца. Из светло-зеленых и белых недр эвакуатора ему махнули рукой.
— Не могу, — стукнул по браслету Камил.
— Там еще много? — спросил «псих», свесившись наружу.
— За сотню на крыше.
— Ой, ё!
— Так что ждите, — сказал Камил.
На газонах, площадках, у павильонов уже вовсю суетились киберуборщики. Часть киберов меняла разбитую стойку информационного табло. На трехметровой высоте висел, покачиваясь, дрон. Камил добрался до оцепления и, не отвечая на вопросы, направился к зависшему у выезда на магистраль катеру.
Его заметили.
Катер пропустил выскользнувший из умятого грейдером проулка эвакуатор и спустился, откинув кормовую аппарель.
— В Гореево, — сказал Камил, забираясь внутрь, на одно из подвесных сидений рядом с вытянутым иллюминатором.
— Знаю, — ответил пилот.
Камил пристегнулся. Аппарель закрылась.
— Готов.
— Поехали.
Катер приподнялся и с легким шумом турбин пошел на высотный эшелон. В иллюминаторе поплыли вниз оранжевые и розовые этажи, мелькнула крыша с плоскостями солнечных батарей, затем вдруг стали видны все «Ромашки», оконтуренные с севера и запада магистральными рукавами, оплетенные, как гирляндой, проблесковыми маячками, с личинками эвакуаторов и затененными областями.
Камил закрыл глаза. Форсаж тряхнул и вжал его в кресло.
— Восемь минут! — крикнул пилот.
Глава 2
ЦКС
Невысокое, в три этажа, здание Центра Критических Ситуаций имело форму обруча, из которого вырезали фрагмент, чтобы разместить там посадочную площадку. Будто разновеликие спицы, сходились к центру окружности остекленные галереи и коридоры с чередой однообразных технических помещений и кабинетов. Диковинной, остроконечной осью в точке их схождения тянулся вверх серый, косо срезанный обелиск.
Катер опустился на площадку буквально на десять секунд.
— Счастливо! — крикнул пилот Камилу.
Он поднял машину сразу, как только пассажир ступил с аппарели на темный, ячеистый, расчерченный белыми линиями асфальт.
Высоко в небе висели точки дронов. Солнце пряталось за облаками. С пустошей рекультивируемых земель порывами, волнами накатывал густой цветочный аромат.
Камил коснулся браслета.
— Шеф, я на месте.
— Подходи, — пришел ответ.
Голоэкран у левого глаза нарисовал маршрут. В обход обелиска к «спице», помеченной маркером. Камил включил мышечные усилители «актива» и отмахал сто пятьдесят шесть метров по плитам с пробивающейся сквозь стыки травой за семь секунд. Выдохнул, проверил эмофон. Желтый, с треком в слабо желтый.
Просторный холл стремился к радиальному основанию, по левую руку темнели забранные под прозрачные колпаки ниши с оборудованием, по правую белели двери, помаргивающие глазками сканеров.
Маркер привел Камила к третьей двери по счету. Он стукнул в звонкий пластик.
— Разрешите?
— Заходи.
Створка отъехала в сторону. Камил ступил в узкое и длинное помещение без окон. К серым стенам прилагались белый потолок и темный пол. Мебели был самый минимум: два стола, составленные в форме буквы «Т», кресло и восемь стульев. Пять стульев уже были заняты. Кресло, как и полагается, зарезервировал под собой шеф.
— Садись, — кивнул шеф на один из свободных стульев.
Камил сел. Новый человек был всего один, со всеми остальными Камил так или иначе уже пересекался. С Александром Боркони и Юрой Пепельниковым по оперативной работе, по прошлым прорывам в Новосибе и Калужской технозоне. С Мишкой Купничем в составе группы дважды по каналу путешествовал на ту сторону. Ну а к доктору Штаперу в обязательном порядке наносил визиты после каждой смены.
Пока шеф занимался своим браслетом, успели пожать друг другу руки и обменяться короткими фразами.
— Как сам?
— Ничего. А ты?
— Не жалуюсь.
— Приветствую.
— Откуда?
— Только что с «Ромашек».
— Эмофон?
— Желтый.
— Уже отдохнул?
— Ага.
— Я тоже собирался.
Боркони был носатый шатен, худой и высокий, любил свитера под горло, выбивал из парализатора девяносто три из ста. Был дважды женат и дважды разведен. Смуглый, плечистый Юра Пепельников считался главным кошатником среди оперативников ЦКС и видел свою миссию в том, чтобы одарить весь персонал Центра своими подопечными. Спец-экстра по ближнему бою. Миша Купнич имел прозвище «Айсберг» и на памяти Камила во время операций ни разу не колол себе стабилизатор, неизменно оставаясь в безопасной зоне эмофона. А вот жена у него, будто в противовес, была взрывная, эмоциональная брюнетка.
О докторе Штапере, наверное, мог бы рассказать шеф, но он, увы, не имел обыкновения делиться с подчиненными непрофильной информацией. Камил же знал лишь, что у доктора — две дочери-близняшки (видел в фоторамке).
— Шелест, — новичок первым подал Камилу руку.
— Гриммар.
— Наслышан.
Новичку было под тридцать, был он невысок и крепок, чувствовалось, что недавно ходил если не в «чрезвычайниках», то в тех же оперативниках, как и Камил. Правда, в одежде сидел гражданской, неприметной, поло, брюки. Был он блондин, с ямочками на щеках, возможно, ловелас и сердцеед.
— Так.
Шеф поднял глаза от браслета. Несколько секунд взгляд его был пуст — он, видимо, получал информацию по нейроконнектору.
Шефу было под пятьдесят. Большая голова гнездилась на тонкой шее. Сухие губы, худые, сизоватые щеки, мешки под глазами. От широкого лба к затылку шла грядка, по-другому и не скажешь, редеющих темных волос.
Камил никогда не видел, чтобы он улыбался. И был почти уверен, что его начальник не спит по нескольку суток, обходясь стимуляторами.
У шефа были имя и фамилия, но ни Марком, ни господином Виккертом в ЦКС его никто не называл. Шеф и шеф. Босс. Почти бог. Руководитель кризисного направления «Прорыв».
— У нас новый человек, — произнес наконец шеф, легким кивком указав на Шелеста, — Алексей Шелест из Орштадта, прошу любить и жаловать.
Шелест встал.
— Буду рад с вами работать.
Камил на секунду встретился с ним глазами.
— Теперь, — сказал шеф, когда новичок понятливо опустился на место, — доктор Штапер введет вас в курс дела. Для Алексея, думаю, следует начать с самого начала. Да и остальным не вредно будет послушать.
— Без проблем, — сказал Камил.
— Люблю исторические экскурсы, — добавил Пепельников.
Шеф громко фыркнул. Доктор Штапер шевельнулся на стуле, несколько раз с силой прижал браслет к запястью. На стене у двери раза четыре мигнуло, пытаясь сфокусироваться, световое пятно.
— Барахлит…
— Коля, — недовольно произнес шеф, — я тебе, кажется, настоятельно советовал сменить свой кривой коннектор.
